Ять когда отменили в русском языке

Как исчезли из языка ять, ер и фита: 5 вопросов о реформе орфографии

Правда ли, что реформу придумали большевики?

В первые годы XX века было предложено несколько проектов реформы. Все их рассматривала Орфографическая комиссия. Но утвердить до 1917 года ничего так и не успела.

Так что большевикам реформа досталась уже полностью разработанной и подготовленной, оставалось только воплотить ее в жизнь, что и было сделано очень быстро. Именно поэтому реформа всегда и преподносилась как заслуга советской власти.

«Большевики, — пишет автор Орфографического словаря В. В. Лопатин, — как только захватили власть, очень умело и оперативно воспользовались готовым проектом, применив при этом свои революционные методы».

Они действительно бегали по типографиям и изымали буквы?

Примерно так все и происходило. После того, как реформу утвердили, из типографий исчезли старые символы. Революционеры тщательно следили за тем, чтобы букв из прошлой жизни больше не осталось. Правда, в революционном пылу из типографий изъяли заодно и те буквы, которые сохранились в новой орфографии.

Так, например, исчезла литера Ъ (бывший ер). Но в некоторых словах она по-прежнему была необходима! Именно поэтому в некоторых словах Ъ стали заменять апострофом (под’езд) — просто знаков не хватало.

Что в итоге изменилось?

Изменений было довольно много. Во-первых, реформа упростила русский алфавит — из него исчезли некоторые буквы: Ѣ ( ять ), Ѳ ( фита ), І («и десятеричное»). Твердый знак сохранялся только в качестве разделительного. Изменилось правило на з/с: теперь надо было писать с перед глухой согласной и з — перед звонкой.

Стали по-другому выглядеть некоторые слова. Например, до реформы писали «лучшаго», а после — «лучшего», раньше «новыя», а потом — «новые». А вместо «ея» стали писать «её».

Кстати, в тексте реформы ничего не было сказано о судьбе буквы «ижица», которая использовалась в некоторых словах греческого происхождения (ѵпостась). Официально эту букву никто не отменял, но она вышла из употребления сама по себе, под влиянием общих изменений.

Интересно при этом, что паровозы серии «Ижица» выпускались вплоть до начала 30-х годов, а ездили на них аж до 50-х.

То, что пишется в конце слов, как в названии «Коммерсантъ», часто называют ятем. Это правильно?

Нет, это ошибка. Буква «ять» выглядела совсем по-другому. Вот так: Ѣ. Ять писали там, где мы сейчас пишем Е, например, в слове «вѢра (вера)». Произношение букв Е и Ѣ тогда различалось.

Пример неграмотного использования буквы ять. Фото: Nicolay Sidorov / Wikimedia

В составе русского алфавита Ѣ оставался до самой реформы в 1918 году. Он стал символом не просто старой орфографии, но и старого строя в целом: ять использовала белая интеллигенция. Многие эмигрантские издания сохранили эту букву до Второй мировой войны.

Газета «Россiя» (Нью-Йорк, США) с использованием дореформенной орфографии

Кстати, интересно, что под угрозой исчезновения эта буква оказывалась не раз. Упразднить ее хотели еще в XVIII веке. В частности, от ятя предлагал избавиться В.К.Тредиаковский, но ему возражал М.В.Ломоносов. Позже лингвисты стали отмечать, что произношение Е и Ѣ уже почти не имеет различий и буква, скорее всего, не нужна. Впрочем, никаких решений так и не было принято.

Потом к вопросу вернулся Николай I, но дальше размышлений дело так и не пошло. В 1911 году Императорская академия наук подготовила проект реформы орфографии, но Николай II его заморозил. Буква «ять» опять была спасена, а школьники продолжили страдать, запоминая мнемонические стихи:

Бѣсы, сѣни, цѣпи, вѣжа,

Лѣвый, нѣкiй, прѣсный, цѣлъ.

Дѣти-свѣтъ! Болѣйте рѣже!

Печенѣгъ плѣнять умѣлъ…

Что в дореформенной орфографии более логично, чем в нынешней?

Этот вопрос мы задали лингвистам.

«Это было логично, — объясняет Александр Пиперски, — потому что мы обычно соблюдаем принцип единства морфемы и не меняем написание из-за автоматических изменений звучания: мы пишем “подписать” (как “подложить”), а не “потписать” (как звучит); “отбыть” (как “отложить”), а не “одбыть” (как звучит)».

Когда ять убрали, а букву ё не сделали обязательной, как в белорусском, это создало некоторое количество таких сложностей: (она) сѣла и села (деревни) ».

В свою очередь, председатель Орфографической комиссии РАН Алексей Шмелев считает, что параметр «логичности» не главный в оценке правил письма: «Он важен для вновь создаваемых систем письма, а для языков с давней письменной традицией важнее ее не прерывать. Разрыв со старой письменной традицией уже произошел, и большинству грамотных носителей русского языка ближе нынешняя орфография; хорошо бы хотя бы ее сохранить».

Поделитесь статьей, если она важна для других

Источник

Сто лет без «ять». Таймлайн

Опубликована работа филолога Якова Грота «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне», в которой впервые собраны все основные нормы русской дореволюционной орфографии. Спустя 12 лет Грот выпустил руководство «Русское правописание», окончательно утвердившее правила языка и грамотности.

Однако с правописанием Грота начали активно бороться учителя и преподаватели, потому что в его основе лежало два принципа — фонетический и историко-этимологический. То есть чтобы писать правильно, приходилось заучивать списки слов, потому что орфографические правила были непоследовательны. Доходило до того, что спустя несколько лет после окончания школы, крестьяне сознательно упрощали правописание, не используя буквы «ять» и «i десятеричное», то есть писали «неграмотно».

В первую очередь учителя предлагали заменить буквы Ѣ (ять), Ѳ (фита), I («и десятеричное») на привычные Е (есть), Ф (ферт) и И («и восьмеричное»). А букву Ъ (ер) — отменить вовсе, потому что она все равно не произносилась.

Дискуссия об орфографии привела к тому, что разные энтузиасты начали предлагать свои способы упрощения и модификации правописания. Профессор и филолог Лев Воеводский в брошюре «Опыт упрощения русского правописания» помимо отказа от «ять» и «фита» предложил ввести букву h, передающую звук «г» на манер украинского языка.

Экономист и счетовод Федор Езерский придумал универсальный алфавит из смеси кириллицы и латиницы. В свою брошюру он включил примеры того, как могут выглядеть классические стихотворения, написанные новой азбукой:

Проектом реформы русского языка наконец занялось академическое сообщество. Великий князь Константин Романов, начальник военно-учебных заведений и президент Академии наук поднял вопрос о том, не пришло ли время обновить гротовское пособие по орфографии, на котором построено школьное образование.

Для обсуждения была собрана Орфографическая комиссия из 50 человек. В пользу реформы с исключением букв ученые привели множество доводов: от доступности правописания простым людям до удешевлении книгопечати. Сторонников орфографической реформы стали считать сторонниками прогресса и демократии, консерваторы же настаивали, что отказ от старых правил разрушает культуру. Орфографическая комиссия создала подкомиссию из семи ученых-филологов, которые стали разрабатывать новые правила правописания.

Орфографическая подкомиссия опубликовала конкретные предложения для реформы. Среди радикальных предложений — полностью отказаться от буквы Ъ, в качестве разделительного знака использовать Ь и отменить написание мягкого знака на конце слов после шипящих (например, ноч, вещ, береч, любиш). Проект так и не был принят.

После Февральской революции Временное правительство занялось правописанием на государственном уровне. В мае Министерство народного просвещения постановило, что с начала учебного года ученики младших классов будут изучать уже новые правила. Проект почти полностью скопировал предложение Орфографической комиссии. Реформа включила в себя:

Дореформенную орфографию при этом не запрещали, из-за чего на практике новые правила правописания приживались плохо и неохотно.

23 декабря, сразу после Октябрьского переворота, был опубликован декрет Народного комиссариата просвещения, по сути еще раз утверждающий новые правила русского языка, предложенные Временным правительством — с той только разницей, что с 1 января 1918 года на новую орфографию обязаны были перейти все правительственные и государственные издания. Для этого 30 декабря был опубликован декрет, запрещающий использовать старую орфографию. За соблюдением новых правил следили революционные матросы, которые инспектировали типографии и изымали запрещенные буквы. Из-за изъятия буквы Ъ в качестве разделительного знака пришлось использовать апостроф, поэтому после октябрьской революции в печати появлялось написание слов типа с’езд и об’яснение.

В октябре вышло очередное постановление — на этот раз от ВСНХ — «Об изъятии из обращения общих букв русского алфавита в связи с введением новой орфографии», согласно которому использование запрещенных букв в типографиях будет строго наказываться. В результате нельзя было ставить под сомнение даже саму реформу. Так, например, филолог и культуролог Дмитрий Лихачев провел четыре года в Соловецком лагере, а затем в Белбалтлаге за то, что в 1928 году, будучи членом студенческого кружка «Космическая академия наук», сделал шуточный доклад о старой русской орфографии, «попранной и искаженной врагом Церкви Христовой и народа российского».

Источник

Аз упала, Ять пропала. История с русской орфографией

5 января 1918 года в Советской России были введены в действие нормы правописания, подготовленные еще при Николае II

Новый, 1918 год Россия встретила с новыми правилами орфографии. Впервые с начала XVIII века русский алфавит претерпел столь серьезные изменения: полностью исчезли три буквы и значительно сократилось употребление еще одной, а правописание существенно упростилось. И несмотря на то, что работа по подготовке реформы орфографии началась еще в 1904 году, а новые нормы и правила были утверждены Временным правительством, в отечественную историю эти изменения навсегда вошли как революционные — во всех смыслах.

По стопам Петра Великого

Реформа, которую подготовили в императорской России, а провели в Советской, стала первой за два века крупной и серьезной реформой русской орфографии, коснувшейся не только алфавита, но и правил написания многих слов и словоформ. Предыдущей считается введение в 1710 году Петром I «гражданского шрифта», то есть упрощение начертания основных русских букв и исключения из алфавита сразу нескольких из них. По степени изменения русской азбуки петровская реформа была даже радикальнее реформы 1918 года. Вводя новый шрифт, которым должны были печататься все светские издания, Петр I отменил сразу пять букв: «юс большой» и «юс большой йотированный», а также «кси», «пси» и «омега». Кроме того, начертания трех букв были серьезно изменены (фактически это было заменой привычного начертания): вместо буквы «юс малый» и йотированной «А» стала везде писаться «Я» — один из вариантов начертания юса малого, а вместо трех вариантов начертания букв, обозначающих звук «у», остался один — «У». Появилась и фактически новая буква — «Э», которая получила отдельную позицию в азбуке и перестала, как раньше, считаться одним из вариантов написания буквы «Е». Чуть позже, в 1735 году, отменили букву «зело», выглядевшую как латинская «S», и тогда же в алфавит ввели «Ё», хотя ее написание и не стало обязательным.

Петровская реформа задумывалась как шаг, позволяющий упростить выпуск печатных изданий, но фактически введение гражданского шрифта привело к тому, что существенно упростился процесс обучения чтению и письму. Одним из результатов стало появление гораздо большего, чем прежде, числа грамотных людей в русском обществе и постепенное выстраивание государственной системы образования. И хотя первоначально пользоваться ею могли в основном представители дворянства, со временем ее охват был расширен. По данным переписи 1897 года, грамотным в России был каждый пятый ее житель, а в начале ХХ века на государственном уровне началось формирование системы всеобщего начального образования. И вот на этом этапе стало понятно, что прежняя орфография, практически не изменившаяся с петровских времен, является существенным препятствием. К этому времени разговорная речь уже перестала сохранять те различия произношения, которые фиксировались на письме — скажем, ту же букву «ять», обозначавшую звук «э» в особой позиции (эта разница еще была заметна на слух в конце XVIII века, но быстро сошла на нет). Тем не менее, обучение грамотности и особенно письму требовало, чтобы ученики усваивали всю сложную систему действующей русской орфографии, и это серьезно отягощало процесс обучения. Именно из этого и родилась идея реформы русской орфографии, задуманной в царствование императора Николая II и успешно реализованной большевиками.

Текст декрета «О введении новой орфографии» от 10 октября 1918 года с ошибками, допущенными привыкшими к старым правилам наборщиками: прилагательными «принудительнаго» (п.2), «женскаго» (п.п. 7 и 10), «средняго» (п. 7), «личнаго» (п.10), а также предлогом «въ» (п. 9)

Ударим новой орфографией по безграмотности!

Началом работы над упрощением русской орфографии в начале ХХ века стало создание Орфографической подкомиссии при Санкт-Петербургском отделении Императорской академии наук. Возглавил эту подкомиссию знаменитый ученый-филолог того времени Федор Фортунатов, а членами ее стали не менее именитые специалисты, такие, например, как Алексей Шахматов, Иван Бодуэн де Куртенэ, Павел Сакулин и Алексей Соболевский. Предварительная работа заняла семь лет: в 1911 году подкомиссия представила свои предложения по реформе русской орфографии, которые были одобрены особым совещанием Академии наук, поручившей на их основании проработать все детали будущей реформы. Весь этот процесс был публичным, что существенно затягивало работу над изменением русского правописания: если подавляющее большинство учителей поддерживали предлагаемое академиками упрощение, то творческая интеллигенция, например, оказалась в массе своей против. Эта дискуссия продолжалась до самой Февральской революции, пока Временное правительство своим постановлением не одобрило реформу и не потребовало от попечителей учебных округов заняться ее проведением. Но серьезных последствий ни это, ни последующие постановления не имели: провести реформу правописания без немедленного перехода на новые правила всей прессы и печатной продукции было невозможно.

За это с присущей им энергией после Октябрьской революции взялись большевики. Объявив одним из своих приоритетов введение всеобщего бесплатного образования и достижение поголовной грамотности в Советской России, что было малореальным без существенного упрощения орфографии, они немедленно воспользовались наработками Орфографической подкомиссии. 5 января 1918 года (23 декабря 1917 года по ст. ст.) был опубликован декрет «О введении нового правописания», выполнение которого стало обязательным для всех граждан нового государства. Этим декретом из русского алфавита полностью исключались четыре буквы — «ять», «фита», «ижица» и «I» («и десятеричное»), вместо которых нужно было писать соответственно «Е», «Ф» и «И». Буква «ер» (Ъ) исключалась из написания в конце слов и в сложных словах, но оставалась в разделительной позиции — как, например, в словах «подъезд» и «адъютант». Желательным призвалось употребление буквы «Ё»; приставки, оканчивающиеся на «З», перед корнями, начинающимися с глухих согласных, теперь полагалось писать через «С». Изменилось правописание многих окончаний: исчезло написание типа «живаго», «добрыя», «синiя». Местоимение женского рода «ея» превратилось в «ее», «оне» теперь писалось как «они», равно как «одне» превратилось в «одни» с соответствующими изменениями всех форм этого слова. Кроме того, упрощались правила переноса, которых оставалось только пять, а написание наречий типа «вследствие» допускалось как слитное, так и раздельное.

Карикатура на тему реформы орфографии. Примечательно, что название рубрики «Пролетарскiя карикатуры» набрано в строгом соответствии с дореформенными правилами

От «снигирей» до «заеца»

Сразу добиться всеобщего перехода на новую орфографию не удалось, и Совнаркому пришлось 10 октября 1918 года принимать второй декрет — «О введении новой орфографии», согласно которому повсеместное использование новых правил устанавливалось с 15 октября. С этого момента на новое правописание перешли все основные печатные органы Советской России, а все советские школы начали учить детей по новым правилам. При этом оба декрета подчеркивали, что принудительное переучивание недопустимо, а для всех, кто уже учился или только поступал в школу, обязательными оставались только правила, общие для «старой» и «новой» орфографии, и только их нарушения можно было считать ошибками. Чтобы ускорить освоение новых правил, из наборных касс государственных, а затем и всех иных типографий начали изымать исключенные из алфавита литеры. Доходило до крайностей: изымали и все «Ъ», и потому слова, в которых они требовались по новой орфографии, например, «съезд», приходилось печатать через апостроф — «с’езд», что многие восприняли как еще одно обязательное нововведение. Свою роль сыграла и повсеместно вводившаяся цензура: ее работники теперь отслеживали не только что печатается, но и по каким правилам орфографии. Все эти решительные шаги стали одной из причин, по которым введение новой орфографии было воспринято в штыки многими представителями русской творческой интеллигенции, даже теми, кто готов был поддерживать саму новую власть, а ее открытые оппоненты превратили старую орфографию в символ сопротивления большевикам.

Упрощение русской орфографии, подготовленное накануне Октябрьской революции и проведенное сразу после нее, как на то и рассчитывали инициаторы введения нового правописания, оказало существенное влияние на развитие государственной системы образования в Советской России. Дальнейшие изменения в русском правописании были, можно сказать, косметическими. Например, в 1932 году были отменены точки в конце заголовков, в 1935-м — точки в аббревиатурах из заглавных букв, а в 1942-м установлено обязательное употребление «Ё». В 1956 году проведена более обширная, но по сути все равно локальная реформа правописания: изменилось написание многих слов с сочетаниями «-ци-», написание о/ё после шипящих, некоторые случаи употребления дефисов и правописание отдельных слов типа «итти» и «снигирь». Но задуманной тогда же более серьезной реформы, которая еще больше приблизила бы правописание к произношению, не случилось: инициатор этих изменений Никита Хрущев был отстранен от власти, и слова типа «заец» так и не появились в русском языке.

Задуманная до Октябрьской революции и проведенная после нее реформа орфографии существенно облегчила внедрение всеобщей грамотности в России. На снимке: занятия в вечерней школе в рамках движения за ликвидацию безграмотности

Источник

Контора пишет: как Россия лишилась Яти i Фиты

10 октября 1918 года был опубликован «Декрет о введении новой орфографии», после которого мы расстались с «ятями», «фитами», «i-десятичными» и перестали ставить твердый знак в конце слов. Принято считать, что это была идея большевиков, ведь новые нормы как бы создали новый, революционный язык. Однако роль советской власти в этом вопросе сильно переоценена — реформа была подготовлена еще в царское время. «Известия» вспоминают о том, как русский язык потерял «ять» и «фиту».

Фонетика и орфография

Любой лингвист скажет, что язык насильственно изменить нельзя. Он живет сам по себе, меняясь не по воле человека, а по мере трансформации окружающего нас мира. А вот письменное отображение языка изменить можно, более того, временами это делать необходимо, чтобы привести орфографию — то есть письменный язык — в соответствие с фонетикой — языком устным. Причем если речь меняется сама, то для изменения письма нужны решения на государственном уровне.

Противоречие в русской фонетике и орфографии было заложено изначально, поскольку мы используем пусть адаптированный под славянские языки, но всё же греческий алфавит. Кирилл и Мефодий трансформировали его под южнославянские говоры, прибавив к 24 буквам греческого алфавита еще 19 других, но к некоторым восточнославянским традициям он всё равно оказался не приспособлен, например к обилию разнообразных шипящих звуков. А ряд старых греческих букв оказались дублированы («дублетные буквы»), поскольку обозначавшиеся ими звуки в нашем языке не разделяются. Например, «фита» и «ферт» в русской речи означали один звук «ф», «зело» и «земля» звук «з», а «он» и «омега» звук «о».

Кирилл и Мефодий. Фрагмент иконы

Проблемы отчасти компенсировались тем, что орфографии как свода правил в Средние века просто не существовало. Писали — как кому заблагорассудится, о чем свидетельствует пословица, что каждый монастырь имел свой устав. Строчные и заглавные буквы не отличались, гласные выносились над строкой, слова писали слитно, без пробелов. Грамота была уделом немногих, посему любой умевший хоть как-то писать и читать заведомо считался образованным человеком.

Первая известная нам лингвистическая реформа была проведена при Петре I, и заключалась она в введении гражданского шрифта. Это упрощенное написание букв, которое со второй половины XVII века стало постепенно укореняться в государственном и деловом документообороте. Государь лишь подвел под естественный процесс законодательную базу. Новый шрифт именовался гражданским, поскольку должен был употребляться при письме и печати во всех светских изданиях: правительственных указах и периодической печати, технической, военной, научной, учебной и художественной литературе. Короче говоря, везде, кроме церковных текстов.

Помимо введения нового рисунка букв пересмотру подвергся и состав алфавита: были исключены надстрочные знаки и некоторые «дублетные» буквы (омега, пси, юс большой и юс малый и т.д.), узаконена буква «э» (вместо е-открытого), малый юс превратился в букву «я», а «ук» — в букву «у». Число букв сократилось с 43 до 38. Кроме того, была упорядочена пунктуация, введены прописные литеры в начале предложения и утверждены привычные нам арабские цифры вместо буквенных обозначений чисел, которыми пользовались на Руси ранее.

Свиток с кириллическим алфавитом в руках Кирилла и Мефодия. Фрагмент фрески

Это была настоящая лингвистическая революция, позволившая восстановить баланс между живой фонетикой и орфографией. Но язык не стоит на месте, и достаточно взглянуть на манеру речи начала XVIII века, чтобы в этом убедиться. За следующее столетие огромное влияние на развитие русского устного языка оказали Михаил Васильевич Ломоносов, Николай Михайлович Карамзин, Александр Сергеевич Пушкин, но письменный язык оставался прежним. К середине XIX века дисбаланс снова стал весьма серьезным — многие нормы правописания были не конкретны и допускали разночтения, в языке появилось огромное количество новых слов и оборотов, не отраженных в правилах. Великий Пушкин писал слово счастье через «щ» и не видел в этом ничего особенного.

Учение на «ѣ»

Первыми тревогу стали бить преподаватели. Вскоре после отмены крепостного права, в 1860-е годы, по инициативе замечательного педагога и методиста Владимира Яковлевича Стоюнина состоялось несколько орфографических совещаний, по итогам которых было принято обращение к правительству с просьбой о реформе письменного языка. Более чем сотню собравшихся на совещание делегатов от учительства беспокоило отсутствие единых правил правописания и пунктуации, а также сильно усложненная наличием дублирующихся букв грамматика. Это приводило к разным несуразицам, например, к тому, что некоторые вопросы орфографии учебники для школ и университетов трактовали по-разному. К сожалению, правительство не отреагировало на жалобы учителей, но хотя бы наличие проблемы стало очевидным.

Следом за педагогами в дело вступили ученые филологи. Попытку новой кодификации правил предпринял знаменитый лингвист Яков Карлович Грот в работах «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне» и «Русское правописание». По сути, это была первая попытка создать теоретически обоснованный свод правил русской орфографии, однако он вызвал немало споров в обществе и принят был далеко не всеми. Многие поборники старых традиций считали его упрощением в угоду малограмотным нуворишам и разночинцам — мол, мы учили, и дети наши пусть учат!

Яков Карлович Грот

Но проблема действительно существовала. Достаточно вспомнить о правилах применения буквы «ять» (ѣ), которая стала настоящим кошмаром учеников. Некогда букве «ять» соответствовал отдельный звук — средний между [и] и [э] — но позднее в большинстве русских диалектов он абсолютно слился в произношении со звуком [э]. Различие же на письме сохранялось. То есть буква «ѣ» дублировала букву «е» и произносилась так же, но в некоторых случаях считалось правильным писать «е», а в других — ѣ. Таких слов-исключений, согласно Гроту, было около 150, и их нужно было. просто вызубрить. Неслучайно в обиход вошло выражение «знать на ять». Иван Бунин впоследствии говорил, что «буква ять нужна единственно для того, чтобы грамотного человека от безграмотного отличить!».

Аналогичная история была с пришедшей из греческого языка буквой «фита» (ѳ). Она тоже некогда имела свою фонетическую независимость и произносилась как нечто среднее между звуками [т] и [ф]. Но со временем эти звуки слились и стали произноситься как звук [ф], буква же продолжала употребляться в некоторых словах греческого происхождения — Аѳины, Виѳлеемъ, Парѳенонъ, Тимоѳей, Мараѳонъ, Ѳома, риѳма и т.д. Дань историческим традициям — вещь полезная, но десятки таких слов тоже нужно было заучить наизусть. С логикой здесь было сложно: например, имя и отчество знаменитого лингвиста академика Фортунатова правильно было писать Филиппъ Ѳедоровичъ, хотя очевидно, что и имя Филипп, и имя Федор имеют греческое происхождение.

В 1880-е годы движение за перемены в правилах стало массовым. С таким прошением к правительству обращались съезды московского и казанского учительства, общество распространения знаний, университетская профессура. Это было действительно массовое общественное движение, которое закономерно привело к тому, что в 1904 году при Императорской академии наук была создана «Комиссия по вопросу о русском правописании». Ее председателем стал президент Академии наук великий князь Константин Константинович. Всего в состав комиссии вошли 55 человек: академики, профессора, представители средних учебных заведений. После нескольких заседаний 12 апреля 1904 года было принято стратегическое решение о необходимости упрощения русского правописания и отмене лишних букв русского алфавита.

Для выработки конкретных предложений комиссия избрала из своего состава орфографическую подкомиссию, куда вошли профессора-лингвисты Ф.Ф. Фортунатов, А.А. Шахматов, А.И. Соболевский, Ф.Е. Корш, П.Н. Сакулин, И.А. Бодуэн де Куртенэ и Р.Ф. Брандт. Кандидатами в члены подкомиссии стали С.К. Булич, Н.М. Каринский и Н.К. Кульман. Не будет преувеличением сказать, что над практической частью реформы трудились поистине лучшие силы русской лингвистической науки, а возглавлял подкомиссию один из наиболее уважаемых лингвистов начала века, основатель Московской лингвистической школы, профессор и академик Филипп Федорович Фортунатов.

Алексей Александрович Шахматов

Как ни парадоксально, выводы ученой комиссии были встречены обществом враждебно, особенно самой реакционной его частью. В реформе письма увидели либеральную крамолу, заговор против национальных основ и даже подкоп под самодержавие. После бурных событий 1905–1907 годов в стране было неспокойно, и осторожный Николай II решил положить проект под сукно. Комиссию не упразднили, но ничего нового она сказать уже не могла, лишь подтверждала свои предложения. В 1914 году Фортунатов скончался, и работу возглавил его ученик и не менее знаменитый лингвист Алексей Александрович Шахматов — по сей день один из самых больших авторитетов в трактовке древнерусских летописей. Интересно, что еще до начала мировой войны стали выходить книги, напечатанные по новым правилам, но законодательного одобрения реформа так и не получила.

«Извѣстія» или «Известия»

В годы войны было не до орфографии, а вот Временное правительство вернулось к этой идее. Комиссия Шахматова опять была созвана, и в мае 1917 года правительство князя Георгия Львова приняло ряд «Постановлений Совещания по вопросу об упрощении русского правописания», которые давали реформе зеленый свет. В июне Министерство народного просвещения предписало попечителям округов немедленно составить циркуляры для учебных заведений, но до реального дела сумбурным летом 1917-го руки у правительства так не дошли. Зато когда к власти пришли большевики, реформа сразу сдвинулась с мертвой точки — демократизация орфографии идеально вписывалась в общую революционную концепцию, и коммунисты с удовольствием подняли ее на свой щит.

23 декабря 1917 года (по старому стилю) «всем правительственным и государственным изданиям» предписывалось с 1 января 1918 года «печататься согласно новому правописанию». Правда, никаких санкций за нарушение предусмотрено не было, да и что представляли собой новые правила, знали не все — результаты работы орфографической комиссии были опубликованы, но в условиях революционного хаоса достать их было не просто.

Объявление в одесской газете, 1919 год. Фамилия Федотов написана через Ѳ

В итоге почти весь 1918 год в стране каждый писал по тем правилам, по которым хотел, — кто-то по новым, кто-то по старым, а многие, в том числе «Известия» и «Правда», по половинчатым — без твердого знака в конце слов, но с ятями. И лишь 10 октября 1918 года за подписью заместителя наркома просвещения Михаила Покровского и члена СНК, руководителя издательства ЦК РКП(б) «Коммунист» Владимира Бонч-Бруевича вышел «Декрет о введении новой орфографии», который предписывал государственным органам, печатным изданиям и всем учебным заведениям в обязательном порядке перейти на новые правила правописания. 13-го декрет был опубликован в «Извѣстіях» (еще старым шрифтом), а 19-го газета впервые вышла с новым набором. Правда, заголовки смогли изменить только 25 октября. Хотя новые правила исходили от советского наркомата просвещения, они ничем не отличались от того, что предлагала комиссия Фортунатова–Шахматова.

Была ли от реформы реальная польза? Бесспорно. В первую очередь в сфере образования. Правила стали логичнее и проще, а количество толком не объяснимых исключений, которые приходилось зубрить, существенно уменьшилось. Это облегчало процесс изучения письма и борьбу с безграмотностью. С точки зрения лингвистической науки изменения тоже были прогрессивны, поскольку они сблизили орфографию с фонетикой — реальным живым языком. Неслучайно в выработке изменений участвовали лучшие ученые страны.

Часто вспоминают и об экономическом факторе: за счет отмены твердых знаков в конце слов размер текстов уменьшился, а это сокращало расход чернил и типографской краски. В масштабах страны экономия оказалась ощутимой. А главным доказательством успеха реформы стало то, как быстро нововведения вошли в практику и вытеснили старые правила. Язык сам всё расставил по своим местам.

Очевидно, что изначально никакой политической подоплеки у лингвистической реформы не было и готовили ее люди, далекие от революции. Другое дело, что большевики проявили в этом вопросе политическую волю, и впоследствии сложилось впечатление, что реформа придумана и проведена ими.

Наверное, именно из-за этого «старый стиль» стал своего рода визитной карточкой тех, кто не принял советской власти, прежде всего белой эмиграции — едва ли не самыми яростными критиками перемен стали великий писатель Иван Бунин и философ Иван Ильин. Практически все русские издания за рубежом продолжали использовать шрифт, считавшийся дореволюционным, видя в этом некое противопоставление старой и новой России. Впрочем, к середине ХХ века об этом забыли.

Источник